Один из первых фокстротов эпохи СССР — «Джон Грэй» — был сочинен в 1920—1923 гг. молодым Блантером — будущим «титаном» советской песни, лауреатом Сталинской премии, автором знаменитой «Катюши» и «Футбольного марша». Весёлая песенка звучала в одном из спектаклей московского театра «Мастерская Фореггера» (Мастфор), репертуар которого состоял из сатирических буффонад, высмеивавших устаревший, «весь покрытый плесенью» буржуазный образ жизни.

          Ноты были изданы в 1923-м, когда автор стал популярным и его музыка «вырвалась» за пределы театральной сцены. Песенку исполнял Михаил Гаркави — весёлый конферансье, выступавший на советской эстраде более 40 лет (его портрет изображён на обложке).

         «Джон Грей» написан в модном для начала XX века жанре «бананово-лимонно-сингапурной» популярной музыки. Лёгкий текст (автор — Владимир Масс) описывает юмористические приключения парочки влюблённых — Джона и Кэт:

Великолепная пьеса из серии ленинградских сочинений Блантера (1926—1927) сочетает в себе (казалось бы) совершенно разное: свежий дух новой советской музыки, стиль «novelty» («новый рэгтайм») и необычные ориентально-гипнотические мотивы. Экзотически-восточное название отсылает к имени знаменитых султанов Османской империи; впрочем, на обложке под надписью «Селим» размещён фотопортрет самого автора — (неужели?) ну конечно: Блантер — это и есть великий и всемогущий «султан советских фокстротов»!

          Забавно, что в кабинете Дмитрия Шостаковича портрет Блантера располагался рядом с портретом Бетховена. Шостакович так объяснял это соседство: «А, так это Мотя принёс свой портрет и повесил. Ну и пусть висит» (интересно, висит ли он там до сих пор?).

На музыку Блантера балетмейстер Касьян Голейзовский поставил один из спектаклей театра «Московский камерный балет». Нотный выпуск 1924 года представляет, очевидно, самый популярный танец из этой постановки — «Спринт» с подзаголовками «уан-степ» (на обложке) и «шимми» (в нотном тексте).

          На авангардном чёрно-белом рисунке неизвестного художника — танцовщица Вера Друцкая в эффектном сценическом образе. Модные глазки, носик и губки («сексапил № 4»!) увенчаны дизайнерским апофеозом стиля 1920-х — невообразимой шляпкой с торчащими «солнечными батареями» (на фоне чёрного диска!) — прообразом будущих советских космических аппаратов, сфотографировавших впервые обратную сторону Луны.

         Танец «шимми» (запрещённый за «вульгарность» в некоторых отсталых штатах Америки) — разновидность популярного в 1920-х гг. уан-степа: двигаясь в темпе one-step, нужно быстро по очереди двигать то одним, то другим плечом вперёд-назад. Особо смелая и одарённая парочка шимми-стэперов может даже пощекотать друг друга своими вибрирующими плечами.

         Кстати говоря, с творчеством Голейзовского (не догадываясь об этом) знакомы почти все: именно он — хореограф танцевальных номеров в культовых советских фильмах «Цирк» (1936) и «Весна» (1947) режиссёра Григория Александрова.

В кино-шедевре Карена Шахназарова «Мы из джаза» (Мосфильм, 1983; действие происходит в 1926 году) есть интересные эпизоды с участием заграничной джазовой певицы Клементины Фернандес (роль великолепной Ларисы Долиной), приехавшей в СССР на гастроли.

          Возможно, аналогичный случай произошёл в 1926—1927 гг., когда Блантер руководил музыкальной частью Ленинградского театра сатиры.

          На нотной обложке 1927 года — фотопортрет чернокожей девушки (певицы? актрисы?) с именем «М. Форест»; и пьеса названа так же — «Форест-чарльстон». В мелодических модуляциях чувствуется какой-то экзотичный африканский (или американский?) музыкальный «флёр»; однако, этот легкомысленный «дымок» исходит из крепко сложенного ленинградского ритма, — кажется, это запах свежесваренного кофе, смешавшийся с ароматом льда замёрзшей Невы.