Гавайские вальсы, Юрий Грин
Hawaiian waltzes by Yuri Grin
В изданиях автора (Москва), 1929
Старинные ноты для фортепиано
Гавайский вальс [№ 1], Юрий Грин, посвящаю Александру Варламову
Москва, издание автора (зак. № 2149), типолитография и нотопечатня «1-я Артель «Советский печатник», Моховая, 40, выпуск 1929 года.
Мне грустно, вальс-бостон из цикла «Гавайских вальсов» № 2, Юрий Грин
Москва, издание автора (зак. № 2329), типолитография и нотопечатня «Советский печатник», 7-я Советская, 23, выпуск 1929 года.
Гавайский вальс
Под непритязательной обложкой серой дешёвой бумаги скрывается прекраснейший из вальсов эпохи 1920-х — терпкий, экзотичный и «бананово-лимонный» Гавайский вальс Грина. Скорее всего, «Грин» — не настоящая фамилия; очевидно, автор поддался повальной моде композиторов (и вообще артистов) эпохи 1910—1920-х гг. на подобного рода придуманные и хорошо продаваемые «романтично-загранично-эффектные» псевдонимы.
Музыка а-ля Hawaii будоражила, можно сказать, всю планету в эпоху Великого Гэтсби и плана ГОЭЛРО. В 1929 году (кстати) происходит действие знаменитой кинокомедии «В джазе только девушки» (Some Like It Hot), где главная героиня Сахарок-Душечка (Мэрилин Монро), конечно же, играет на укулеле, и эти звуки сопровождают действие фильма.
На гавайских гитарах играют и герои знаменитой повести Андрея Некрасова «Приключения капитана Врунгеля» (1936) — Лом и Христофор Бонифатьевич; правда, делают они это, как всегда, в жанре юмористической пародии на нелепый «западный образ жизни».
Гавайская музыка — некий музыкальный символ того времени, причём символ чрезвычайно позитивный, о том, как «хорошо жить хорошо» было когда-то. Сегодня, чтобы ощутить это былое блаженство, нужно просто сыграть «Гавайский вальс» — при этом сделать вид, что играешь на укулеле, а не на фортепиано; педалью же изобразить шелест кокосовых пальм на закате.
«Мне грустно» (вальс-бостон)
Очаровательный Второй (и, скорее всего, последний) «гавайский» вальс Грина сочинён на излёте бурных 1920-х. Чарующая мелодия как будто прощается с уходящей наивной эпохой «детской» вседозволенности в советском искусстве. Впрочем, вседозволенность распространялась не только на искусство, — об этом свидетельствует «мафиозный» телефонный номер Ассоциации «АМА» московских авторов, состоящий из пяти единиц: 1-11-11.
