Лунная соната, Бетховен

Старинные ноты для фортепиано

       Лунная соната, Бетховен, опус 27 № 2 (№ 14), посвящается графине Джульетте Гвиччарди, сочинена в 1802 году

       Москва, издание Товарищества «Северное издательство», Спиридоновка, в доме Шуберта, из первого тома Полного иллюстрированного собрания сочинений Бетховена, выпуск 1908—1911 гг.

«Угрюмо-сосредоточенный Бетховен за роялем и девушка рядом» — автор рисунка художник М. Зайцев имел в виду (не утверждая этого явно) Джульетту Гвиччарди — ученицу композитора в 1801—1802 гг. Бетховен, конечно же, влюблён в юную очаровательную графиню; судя по иллюстрации, настолько, что готов сам играть все её гаммы, этюды и домашние задания (однако, в действительности мог бросить ноты на пол и топать ногами в негодовании из-за ошибок ученицы). Любовь оказалась, хотя и (возможно) взаимной, но безрезультатной; на этом фоне усиливается глухота композитора; он осознаёт, что неизлечимо болен и теряет слух. Усугубляют ситуацию бедность и постоянная нехватка денег; щепетильный Бетховен не требует платы за уроки, живёт на унизительные случайные заработки.

        Созданная зимой 1801—1802 гг. Sonata Quasi una Fantasia cis-moll выражает тихую скорбную печаль, отрешённость, безумие безнадёжной влюблённости,.. Первое издание выходит в феврале или марте 1802 года. Позже юная Джульетта увлекается модным и богатым «денди» — графом Робертом Галленбергом (кстати, композитором-любителем, сочинителем салонных пьес), в конце 1803 года выходит за него замуж и становится «графиней Галленберг».

Ноты «Северного издательства» представляют совершенно свободный от каких-либо редакционных вмешательств авторский нотный текст (уртекст) самой знаменитой сонаты Бетховена. К слову сказать, редакции XIX века слишком легкомысленно-сентиментальны; редакции XX века слишком прямолинейно-решительны, с претензией на «абсолютную правильность»; редакций же XXI (нашего) века уже и нет никаких ввиду того, что мы вступили в совершенно новую цифровую эпоху и никто уже не «заморачивается» созданием каких-либо новых редакций. Что же остаётся? Наверное, слушать самого Бетховена, ощущать авторский текст без «улучшений» и искажений, чувствовать пульсацию его нот, извлекаемых из рояля, — собственно говоря, заняться, наконец, настоящим делом.