Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
Старинные русские ноты
золотого века фортепиано
«Море» (Айвазовский)
Импрессионистская музыкальная картина
Андрей Алексеевич Оппель
Импрессионистская музыкальная картина
Андрей Алексеевич Оппель
Посвящается Ивану Константиновичу Айвазовскому по случаю 50-летнего юбилея (1867)
Москва, собственность издателя Александр Гутхейль (№ 4115), поставщика Двора Его Императорского Величества
Выпуск 1877—1896 гг.
«Море», А. Оппель
«Там, где море вечно плещет...»
Необычное и авангардное для 1867 года сочинение, кажется, претендует на звание «первой русской импрессионистской фортепианной пьесы» — однако, в то время самого понятия «импрессионизм» ещё не было (оно появится лишь в 1874 году после художественной выставки в Париже; применительно же к музыке — ещё позднее). Автор пьесы Андрей Алексеевич Оппель, так сказать, предвосхитил [как бы] «прелюдию Дебюсси», когда самому Дебюсси исполнилось всего 5 лет.
Музыкальные пассажи — «морские волны» — расплывчато напоминают впечатления (impression) и образы (images) картин Айвазовского. Кроме того, в нотах нет указания метра и тактового деления (такты появляются лишь ненадолго в конце) — кстати, этот импрессионистский музыкальный приём использовал Эрик Сати лишь двадцатью или тридцатью годами позднее.
Иллюстратор же обложки (Т. С.) и вовсе не стал утруждать себя изобретением импрессионизма; он, возможно, попытался изобразить нечто похожее на известную картину Айвазовского (в соавторстве с Репиным) «Пушкин прощается с Чёрным морем». Вместо Пушкина, однако же, на скалах обнаруживается сам великий маринист — «Айвазян Феодосийский», который вовсе ни с чем не прощается, а, наоборот, твёрдым взглядом повелителя морей управляет движением волн.
О Пушкине напоминает строка великого поэта из стихотворения «Талисман»; очевидно (по замыслу иллюстратора), эту надпись на скале оставил сам Александр Сергеевич, соблаговоливший уступить своё место Ивану Константиновичу.
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы́,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.
И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.
И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман...
Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя —
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»
Музыкальные пассажи — «морские волны» — расплывчато напоминают впечатления (impression) и образы (images) картин Айвазовского. Кроме того, в нотах нет указания метра и тактового деления (такты появляются лишь ненадолго в конце) — кстати, этот импрессионистский музыкальный приём использовал Эрик Сати лишь двадцатью или тридцатью годами позднее.
Иллюстратор же обложки (Т. С.) и вовсе не стал утруждать себя изобретением импрессионизма; он, возможно, попытался изобразить нечто похожее на известную картину Айвазовского (в соавторстве с Репиным) «Пушкин прощается с Чёрным морем». Вместо Пушкина, однако же, на скалах обнаруживается сам великий маринист — «Айвазян Феодосийский», который вовсе ни с чем не прощается, а, наоборот, твёрдым взглядом повелителя морей управляет движением волн.
О Пушкине напоминает строка великого поэта из стихотворения «Талисман»; очевидно (по замыслу иллюстратора), эту надпись на скале оставил сам Александр Сергеевич, соблаговоливший уступить своё место Ивану Константиновичу.
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы́,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.
И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.
И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман...
Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцелуют не любя —
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»